Влащенко: О медийном рынке интересно разговаривать не столько с журналистами, сколько с людьми, которые взяли на себя тяжесть и ответственность за организацию какого-то проекта. И сегодня у нас в гостях организатор, вдохновитель бурно развивающегося проекта – сайта INSIDER – Сергей Щербина.

Здравствуйте, Сергей. Вы руководитель медиа-группы «Всеукраинские медиа». Кроме INSIDER, туда еще что-то входит?

Щербина: Нет, ничего не входит. На самом деле, это название юридического лица. Название придумали юристы, когда это регистрировали.

— А с точки зрения контента еще что-то планируется?

— Пока нет. У нас были идеи, как это дело развивать, но не в существующих условиях.

— Вы планируете этот проект как коммерческий. На чем будет строиться новизна контента?

— Когда мы начинали это дело, это была одна реальность. Сейчас мы находимся уже в третьей реальности. Мы начали разработку проекта весной 2013 года.

— Какая реальность поменялась?

— Политическая и экономическая. Причем, где-то два раза.

— Сегодня мы живем в условиях отсутствия рекламного рынка. Это экономическая реальность. А как поменялась политическая реальность?

— Когда мы это начинали, проходила монополизация рынка одной группой. До того были разные группы. Но самый большой удар был, когда Курченко купил UMH у Ложкина. UMHgroup объединяет несколько самых больших еженедельников, которые были тогда самыми популярными. И все понимали, что теперь вся политика холдинга будет находиться в одной нише: там нельзя будет критиковать одну сторону, а все остальное будет можно. У владельца UMHgroup Ложкина была прогрессивность в том, что он был партнером очень многих бизнесменов. Эти бизнесмены имели свои политические, в том числе, интересы. Ложкин управлял проектами, и это позволяло ему сохранять некий баланс внутри редакции. Какое-то издание было лояльно к той группе, какое-то – к другой, и все это составляло разнообразие внутри самого холдинга. Но медиа-рынка как не было, так и нет сейчас, и наверно, в ближайшие годы не будет. В Украине СМИ рассматриваются как инструмент. Особенно телевидение. Большие телеканалы нужны для того, чтобы получить доступ к бюджетным деньгам. Получив доступ к бюджетным деньгам, какая-то финансово-промышленная группа имеет возможность финансировать телеканал и, соответственно, сохранять этот доступ. Они образовывают, таким образом, замкнутый цикл, на котором менеджмент телеканалов, финансово-промышленная группа зарабатывают свои определенные очки. Так это и существует, и сейчас ничего не поменялось.

— Ни один телеканал в Украине не является прибыльным с точки зрения олигархов. Они используют его только как инструмент.

— С телевидением это совершенно поголовная история, а печатные СМИ и интернет-СМИ не являются все-таки настолько политически влиятельными. Они имеют определенную аудиторию, взаимодействуют с ней, работают с ней, могут преследовать некие интересы в случае необходимости, но они не обеспечивают такого покрытия, как обеспечивают топовые телеканалы.  

— Я знаю точно, что политические сайты не могут жить за счет рекламы, потому что рекламы коммерческой в них категорически мало. В них есть то, что в них называется скрытой рекламой, политической, и есть то, что называется рекламой официальной, когда над любыми политическими статьями, «сливами» и самыми грязными историями пишется сверху слово «реклама», и они подаются на первых полосах сайтов. Можно ли это называть рынком, и как это соответствует свободе слова? 

— С определенной точки зрения, это, безусловно, рынок. И это не исключительный перечень услуг, которые есть на этом рынке. Есть и другие методы заработка. Есть метод, так называемый «контракт мертвеца», когда кто-то приносит деньги за то, чтоб его не вспоминали. Есть разнообразные вещи, и многие СМИ этим занимаются. Эта практика существовала всегда и существует и сейчас.

— Чтобы выйти на самоокупаемость сайта, нужно время и достаточно большие деньги. Как вы планируете это делать?

— Рынка нет, и мне сложно сказать… Когда мы начинали, я сразу говорил людям, с которыми я работал, что это дотационная история: чтобы выйти в ноль, надо два-три года. Я убежден, что это было бы реально в ситуации 2013 года.

— Что сегодня говорят ваши учредители?

— На сегодня мы работаем. У нас многие вещи зафиксированы в гривне, и это большая беда для коллектива, потому что доллар растет, а зарплата не растет. Та же история с арендой помещений. Сидим в подвале, но цена как была зафиксирована в гривнах, так и осталась. Но у нас также были бюджеты на рекламу в Google и Facebook, они также были зафиксированы в гривнах. Но с ростом доллара (а Google и Facebook берут в долларах) начали падать объемы, соответственно, начала падать посещаемость. Комплекс факторов: с одной стороны, недорого обходимся, с другой стороны – падаем.

— В 2013 году вы говорили, что не хотите светить учредителей.

— Сейчас у нас все публично. Наш учредитель – Алексей Тамразов. У него бизнес по торговле нефтепродуктами.

— А зачем господину Тамразову медиа? Он собирается в политику?

— Насколько я знаю, сейчас – нет.

— Что интересует господина Тамразова в проекте, в котором он только тратит?

— Логики и больших денег в интернет-изданиях нет и быть не может. Нельзя там заработать ни напрямую, ни «на кривую». А Тамразову было просто интересно. Он даже сделал сам очень хорошее интервью на востоке.

— Вас не смущает, что в России тоже есть сайт с таким же названием – TheINSIDER?

— Я его нашел на второй месяц после того, как мы запустили наш сайт. В это время он и запустился.

— Чем вы будете брать читателя?

— Мы с самого начала затачивались не на массовость, а на качество аудитории. Этой цели мы достигли. Нас читают в основном люди, которые имеют высокий уровень доходов, хорошее образование, которые занимаются преимущественно бизнесом.

— В интернете нужна массовка, нужна широкая труба, чтоб зарабатывать деньги.

— Если рассматривать с точки зрения 2013 года, то для этой аудитории были интересны машины, недвижимость. Это все достаточно активно на то время рекламировалось в интернете. На это мы и рассчитывали. Но сейчас все это упало, и первое, что мы порезали, это рекламный бюджет.

— INSIDER – это расследовательская журналистика. Западная расследовательская журналистика базируется на сети информаторов, на сети людей, которые могут приносить инсайд, и это всегда за деньги. На какие кнопки вы нажимаете, чтобы получить инсайд?

— В Украине этого нет, и это не работает. Любое предложение информации за деньги – это «кидалово».

— Ресурс, который мы все ненавидим, Life News, имеет самую распространенную сеть информаторов в России, и они всем платят деньги. Именно поэтому они всегда первыми прибывают на любое место происшествия. Почему вы считаете, что у нас это не может работать?

—Life News – это концепция широкая. Скандалы в правительстве – это для них штучная вещь, а для нас – профильная, и все-таки это большая разница. Принцип, возможно, и в Украине бы сработал, если бы были такие деньги, как у Габриэляна. Но вопрос не только в финансовых потоках, но и в концепции издания. Если бы кто-то в Украине решил бы сделать аналог Life News, у него, наверное, получилось бы, имей он соответствующее финансирование. У нас нет этого в концепции. У нас концепция – правительство, ВР, экономические какие-то вещи, то есть там, где деньги у нас работать не будут. Если говорить о политических вещах, то наши журналисты общаются с политиками, ходят в парламент, встречаются с ними, разговаривают. Эти политики рассказывают очень многие вещи. Безусловно, в своих интересах. Дальше уже задача журналиста – сесть и подумать. У нас каждая планерка на том и базируется, когда мы сидим и сопоставляем, что они сказали. 

— Украинская расследовательская журналистика в основном построена на «сливах», когда им просто передают документы, как вы говорите, «в своих интересах», и они их публикуют тоже очень часто в своих интересах. Как вы «фильтруете» этот «базар»? Предлагают ли вам деньги, чтоб вы опубликовали материал?

— Когда поменялась власть, возник первый олигархический конфликт между Коломойским и Еремеевым. Пришли люди от одной из сторон и принесли документы. Классная тема – «расследование века». Мы посмотрели документы – все понятно: тут война, идут конфликты, и мы фактически становимся на сторону конфликта, но об этом конфликте никто не написал. Мы берем эти документы, читаем, понимаем, в чем суть процесса, и пишем статью о том, что Еремеев воюет с Коломойским, или наоборот. Предметом этой войны есть вот это. То есть тот факт, что они принесли эти документы, это уже один из элементов этого конфликта. И это нам позволяет основываться при написании статьи об этой проблеме. Любой журналист должен в первую очередь думать. Когда ему приносят какие-то бумажки, он должен понимать для начала, о чем в них идет речь, а потом – зачем ему их принесли. И когда он задумается и поймет зачем, он напишет классный текст о некоем конфликте.

— Как вы справляетесь с тем, что нужны квалифицированные журналисты, а их нет?

— Очень сложно. Проблема с квалификацией у нас повсеместная. Для того чтобы найти новостийщика, который сядет писать новости, надо потратить несколько недель, которые ты просто убьешь на собеседования. Ты будешь с 9 утра до 9 вечера разговаривать с пришедшими людьми, и ты никого не посадишь писать новости, потому что если отталкиваться от нашей концепции или от концепции нормального интернет-издания, то это все-таки не

информагентство, это не все новости, которые есть, это не все собрать по всему интернету и поставить, а это все-таки отобрать те новости, которые важны и интересны. Для того, чтобы их отобрать, надо понимать политический процесс, экономический процесс, интересно это или нет, с чем эта новость связана, за деньги она была поставлена на каком-то ресурсе или нет. То есть этот человек должен постоянно задумываться. И это проблема. Люди готовы делать автоматическую работу.

— Топ-журналистики без звезд не существует. Сегодня есть возможность создавать звезд?

— Есть. Есть даже люди, которые становятся звездами.

— Расследовательская журналистика связана с судами. А электронные СМИ непросто привлечь к ответственности?

— Привлечь к ответственности можно, но за какие-то откровенные  вещи. Нельзя привлечь к ответственности, если человеку не понравились какие-то оценочные вещи. Есть юридическая ответственность, но она не может повлечь лишение лицензии. У нас нелицензированные интернет-издания. Если телеканал можно привлечь к ответственности, то нас – нельзя.

— Ваш вопрос?

— А правда, что канал «112» продается?

— Ничего по этому поводу не знаю.

С нами сегодня был представитель нового медийного менеджмента, и такие люди, как Сергей, дают надежду, что мы в ближайшее время, в ближайшие годы сможем создать  рынок и провести медийную реформу. 

Related Images: